Александр Шалимов - Пленник кратера Арзахель [Пленники кратера Арзахель]

— Может быть, лучше сначала к врачу, — уговаривал Першинг, провожая профессора до дверей кабинета. — Вам вредно волноваться, дорогой профессор. Вы совсем не бережёте себя. Всего вам хорошего. И, пожалуйста, не забудьте о нашем разговоре… Проводите, адъютант.

Когда дверь бесшумно закрылась за профессором, генерал вздохнул, вытер платком влажный лоб и медленно возвратился к столу. Присев на поручень кресла, в котором только что сидел Джеферсон, генерал потянулся к телефону.

— Соедините меня с канцелярией президента, — сказал он телефонистке. — А, впрочем, нет, не надо…

“Сейчас он конечно поехал домой, этот шумный старый болтун Джеферсон, — думал Першинг, откладывая трубку. — А дома он станет взвешивать… Колебаться… Ведь ему не терпится стать академиком… Что ж, может, и будет… Может…”

В кратере Арзахель

8 мая, 6 часов утра

Только что возвратился из маршрута: двадцать три часа провёл за пределами “Атланта” в почти абсолютной пустоте лунной атмосферы. Я не оговорился. Она есть, эта атмосфера, но она разрежена настолько, что с Земли приборы её не улавливают. В её составе — углекислота и немного паров воды, водород, метан и ещё какие-то газы, состава которых пока не смог определить. Наружный скафандр выдержал испытание. Это один из немногих по-настоящему хорошо сделанных предметов снаряжения нашей экспедиции. Правда, он несколько громоздок (я с трудом выбрался в нём через выходной люк), но надёжен, и на Луне его вес не превышает веса взрослого человека в земных условиях. Я начал записи с похвалы скафандру, но это оттого, что лишь благодаря ему смог увидеть и узнать все то, что увидел и узнал в часы первого маршрута.

Времени остаётся мало. Необходимо торопиться, тем более, что “Атлант” уже не является надёжным убежищем. Я имею в виду не воздух, запасы которого в моё отсутствие сильно сократились, а совсем, совсем другое…

Выбравшись вчера наружу, я начал с осмотра площадки, на которой лежит “Атлант”…

“Джон Смит, дружище, на Луне тебе повезло дважды. Провидение, вопреки здравому смыслу, не только сохранило тебе жизнь в момент катастрофы, оно каким-то чудом удержало позавчера останки “Атланта” там, где они покоятся сейчас. Благодаря этому ты получил возможность увидеть лунный мир…”

“Атлант”, вернее, его носовая часть, где находятся кабины, лежит на самом краю пропасти. Во время последнего лунотрясения корпус ракеты был сброшен сюда с плато, на котором Шервуд пытался совершить посадку. Перескакивая, словно пустой бочонок с уступа на уступ, “Атлант” летел и катился не менее полутора миль. Вмятины в корпусе — следы этой Голгофы. Где-то на середине пути корпус корабля переломился. Ступень ракеты, которая должна была возвратить “Атлант” к Земле, оторвалась и пошла своим путём. Я не нашёл её следов. Вероятно, она уже там — в той пропасти, где рано или поздно найдёт могилу “Атлант”.

Что это за пропасть?.. Поперечник её около мили. Глубину не смог определить. Лучи Солнца не проникают внутрь; там все тонет в кромешной тьме. Сноп света моего рефлектора бессилен пробить её. Стены пропасти гладки и отвесны. Снизу, вместе со струями газов, поднимается отчётливый поток тепла; если долго всматриваться в глубину, можно разглядеть едва различимые багровые отсветы. Вероятно, это кратер гигантского вулкана, и внизу на огромной глубине пульсирует ещё не остывшая лава. “Атлант” зацепился за выступ скалы на самом краю кратера. При следующем лунотрясении небольшого толчка будет достаточно, чтобы сбросить останки корабля вниз… Тогда исчезнут последние следы нашей высадки на Луне…

Правда, остаётся ещё американский флаг, который Першинг приказал поднять над местом прилунения… Но, во-первых, я так и не отыскал его, а, во-вторых, долго ли он провисит тут — в этом краю вулканов и лупотрясений…

Если “Атланту” суждено исчезнуть навсегда в недрах Луны, я попробую сохранить хоть тело Кэтрин, бортовой журнал и кое-что из уцелевшего оборудования. Невдалеке отсюда в уступе плато есть глубокие пещеры. Извилистые ходы, проложенные струями вулканических газов, уходят на неведомые глубины. В этих пещерах температура гораздо выше, чем на поверхности планеты, и давление газов составляет около одной сотой земного. С глубиной давление увеличивается. Я перенесу в одну из пещер всё, что удастся, а также оставшиеся баллоны с кислородом, немного продовольствия. Отмечу вход надписью. А когда в моем распоряжении кислорода останется всего на одни сутки, я уйду по этим ходам в глубину пещер. Я буду идти вперёд, пока хватит сил и кислорода…

Но все это произойдёт ещё не так скоро, если, конечно, мои планы не изменит следующий сейсмический толчок… Я очень устал во время маршрута, но на отдых сейчас нет времени. За работу… Записи продолжу завтра.

9 мая (вечер)

Это — последние часы на борту “Атланта”. Вчера пришлось много раз открывать и закрывать выходной люк. Давление воздуха внутри корабля сильно упало. Сейчас оно почти такое, как на вершине Эвереста. Двигаться без кислородной маски трудно.

Тело Кэтрин вчера перенёс в пещеру. Там же поместил запасной скафандр, кое-какие приборы, сейсмограммы, баллоны с кислородом, немного пищи и воды в термосах. Температура в этой части пещеры минус сорок по Цельсию. Все-таки не то, что в тени на поверхности. В обрыве плато у входа в пещеру высек несколько слов: Земля, “Атлант”, наши имена и дату прилунения… Флага так и не нашёл. Впрочем, у меня не осталось времени искать его…

Удивительны эти лавы внутренних вулканов в кратере Арзахель. Они очень прочны и вязки… Все пространство, которое удалось осмотреть, сложено ими. По составу они стоят ближе всего к перидотитам — породам глубоких слоёв Земли. Если большинство здешних вулканов похоже на вулканы кратера Арзахель, получается, что строение лунной поверхности соответствует строению глубоких зон нашей родной планеты. Содрав с Земли её наружные слои — кору и часть мантии, — вероятно, удалось бы увидеть то, что можно наблюдать в лунных цирках.

Какой тут простор для геолога! Все обнажено, все видно. Чудовищные наслоения зеленоватых лав и пласты вулканических пеплов, огромные трещины с рудными жилами. Сокровища лежат прямо на поверхности. В трех милях от “Атланта” в стенах древнего полузасыпанного кратера я видел метровые жилы чистой платины. Немного дальше в обрыве обнажено огромное грибообразное тело какого-то неизвестного мне розового минерала с металлическим блеском. Я уже проверил: в этом минерале много кобальта. Жилы хромита попадаются на каждом шагу. В трещинах, из которых выделяются газы, блестят и переливаются в солнечных лучах удивительные минералы. Они образуют сростки разноцветных кристаллов самых причудливых форм и оттенков.